Дима Молодцов - одна из культовых фигур уфимской музыкальной губернии. Участник доброй сотни всевозможных проектов, певец, музыкант, шоу-мен… Словом, личность интересная и неординарная. Но, слово герою…

  Я родился 24 декабря 1966 года, за день до Кости Кинчева, в День рождения Христа. По гороскопу - Козерог и Огненная Лошадь. Всю жизнь, сколько себя помню, был разгильдяем, но, тем не менее, до 10-го класса доучился успешно. Правда, в 1-ом начал курить, но в 5-ом бросил эту пагубную для здоровья привычку, затем съездил в пионерский лагерь "Артек" и начал пить. К 10-ому классу бросил и это и заработал себе 2-ой юношеский разряд по классической борьбе. В 1983 году, будучи в светлом уме и трезвой памяти, молодой, красивый и здоровый поступил в Медицинский институт, который, спустя 15-ть лет, благополучно закончил в прошлом году, пополнив своей персоной ряды молодых и перспективных стоматологов Башкирии.

  За время учебы в институте существенно расширил свой кругозор и поднакопил жизненного опыта, но обо всем по порядку.

  В 1985 году был призван в ряды доблестной Советской Армии и два года жил так, как никогда не жил ни до этого, ни после. Второе такое же беспредельное ощущение даже не знаю чего я, наверное, получу только от посещения Амстердама. Но это отдельная история и, когда-нибудь, я напишу об этом книгу.

  В октябре 1987 года вернулся из рая и пробыл в стенах alma-mater еще два месяца. За ноябрь-декабрь догнал сокурсников, а в январе взял академ и уехал в Питер. Протусовался там два с половиной месяца и узнал на своей шкуре, что такое настоящий питерский рок-клуб. Перезнакомился и передружился со всеми обитателями Рубинштейна, 13, но на тот момент в рамках фаната, конечно. Затем история повторилась. Я вернулся в Уфу, поступил обратно в институт и, через некоторое время, снова взял академ. На этот раз на горизонте маячила Польша. Там я пробыл 24 дня, в один из которых мной была предпринята отчаянная попытка пересечения границы. Пункт назначения - Чехословакия. Всю обратную дорогу домой кормил сотрудника КГБ взятками с целью уничтожения документального подтверждения несостоявшегося побега. После этого объездил полстраны всевозможными способами, но ни в одну систему никогда не входил, потому что все это полная фигня.

  В 1989 году познакомился с культовой личностью по имени Alex (на тот момент Александр Кондратюк), сейчас он является ведущим мастером в городе Берлине, а тогда был стержнем, сердцем и мозгом сумасшедшего агрегата по имени "Johnny Fukefoster" - это такой международный фольклорный персонаж. За границей существуют целые летописи анекдотов на туалетной бумаге об его похождениях. Кроме нас с Алексом доброе имя этого веселого чувака эксплуатировали еще три гарных персонажа от уфимской музыки: Стас "Ржавый" Никоненко (вокал), Рена (вокал, бас) и Пафа (барабаны). В то время это были 17-ти и 18-ти летние молодые люди, и все вместе мы составляли довольно крепкий коллектив. Этим составом отписались на легендарной студии Андрея Трофимова и отыграли свой первый концерт. Музыка, которую мы исполняли в те времена, определялась как "прифанкованный hardcore". Но уже тогда я понял, что Уфа - город очень тяжелый на подъем, очень статичный, развивающийся шибко медленно. Выступать здесь, работать, а тем более зарабатывать на пропитание крайне затруднительно. Стас к этому времени из группы ушел, и петь стал Алекс (который, к слову сказать, делать этого абсолютно не умел). Мы занимали или зарабатывали деньги и ездили выступать по городам - Казань, Тольятти, Самара и т.д. Как я уже говорил, в 1996 году Алекс уехал в Берлин на ПМЖ. Оставшимся составом мы играли еще около года. В том же 1996 году (уже без Алекса) приняли участие в международном благотворительном рок-фестивале "Фритоника". Играли вместе с "H-BLOCKX" и "DIE PIDDLERS", съездили с ответным визитом в Германию и пробыли там полтора месяца. Привезли оттуда кучу впечатлений, но, опять же, это - отдельная история. После этого группа попала в период полураспада и после долгих лихорадок и судорог торжественно почила на обломках былой славы.

  Через некоторое время после этого исторического момента сбил с пути истинного известного в городе по группе "П.О.К.К." Сергея Зарубина и мы с ним организовали группу "ПЕРЛА НЕГРА". Впервые в жизни я попытался сориентировать музыку так, как этого требовал рынок, но оказалось, что рынок этот нездешний, местному менталитету не подвластен и я опять оказался за бортом, а "ПЕРЛА НЕГРА" торжественно пошла ко дну, где теперь статично и пребывает.

  Сейчас я очень часто бываю в Москве. Одним из самых ярких впечатлений от поездок стала 6-ти часовая встреча с группой "Руки вверх!". Эти ребята в последнее время занимаются не только творчеством. Недавно они создали свой лейбл "Пляшущие человечки", в рамках которого уже раскручиваются восемь молодых коллективов. Встречался и с другими директорами звукозаписывающих фирм. Со всеми пообщался, перезнакомился. По большей части это умные хорошие люди, но беда в том, что все они затянуты в жуткий каменный галстук шоу-бизнеса. На тот момент возникла идея сделать новый альбом. Я все просчитал, это должен был быть очумелый проект: истории, рассказанные на разных языках мира. Я специально для этого учил стихи, делал переводы, но все в очередной раз сорвалось. Поначалу дела шли хорошо: месяц мы обговаривали условия контракта, которые бы нас устроили, специально под нас купили студию за 30-ть тысяч долларов, но затем меня начали округлять, уговаривать, затачивать, пытаясь втиснуть в общие причесанные и приглаженные стандарты. Так что контракт, который мы все-таки подписали с продюсерами группы "Hi-Fi" на данный момент уже недействителен, так как группа "ПЕРЛА НЕГРА" почила вечным сном.

  Сейчас я пишу альбом в стиле Лу Рида образца 1997 года. Этакая экстремальная начитка. Записав, отдам его знакомым аудио пиратам в городе Казани, мы уже обо всем договорились. Они делают сумасшедшие тиражи, и имеют с этого реальные деньги. По-другому в нашей стране пока не получается.

Вообще, сейчас возникла куча новых проектов. Я, например, собрал большую коллекцию народных инструментов и, тщательно проанализировав, пришел к выводу, что курай существует у сорока народностей мира, только у них пять дырочек, а у нас четыре, поэтому мы круче. А так как сейчас в клубной музыке Европы новая мода - все замиксовывают пение коренных жителей Африки и получают суперзапредельную музыку, то я, прослушав все это очень тщательно, пришел к выводу, что башкирская музыка очень похожа на, скажем, музыку японскую. И теперь, на основе этого, видимо, у меня появиться еще один альтернативный проект.   Хотя сейчас я пришел к тому, что вся музыка давно уже придумана, и не надо заново изобретать велосипед. Осознание этого привело к тому, что во всех проектах, в которых я на сегодняшний день участвую, я уже начал внутренне стебаться: играю везде одни и те же две-три ноты, только на разные гармонии, немножечко переставляя их ритмически, и все. И никто не понимает в чем дело, хотя все, в принципе, чувствуют, что что-то знакомое. То есть это говорит о том, что я "свою ноту" нашел.

  Мои частые поездки по Башкирии связаны с тем, что, как я уже говорил выше, уфимская публика очень инертна, видимо, сказывается статус столицы. Люди у нас не то чтобы зажрались… но беда в том, что инертность начинает передаваться и творческим личностям. Поэтому, чтоб совсем не скиснуть, мы начали ездить по другим городам. И вообще, мы собираемся сместить культурный центр, так как Уфа очень потребительна по своей сущности. Здесь процент потребительства очень сильно превышает процент творчества - это сильно засасывает, и выбраться потом из этой трясины довольно-таки сложно. Население нашего города абсолютно не умеет веселиться, его постоянно нужно накачивать. Другое дело люди в "провинциальных городах", не избалованные вниманием. Недавно я, допустим, приехал из Октябрьского и тот заряд, ту энергию, что я привез оттуда здесь еще с лихвой хватило для кучи народа. Человек двадцать, с превеликим удовольствием, ложками ее ели два дня.

  Теперь я придумал такую фишку: если я вижу, что в зале есть хотя бы один процент жлобов, то я начинаю улыбаться, просто улыбаюсь, как идиот, и все. И через двадцать минут улыбается весь зал - это заразно, как грипп. А потом мы просто начинаем шаманить всем залом, это что-то вроде первобытных плясок возле костра. Зал развлекает себя сам, я только помогаю им в этом. Мы общаемся, поем какие-то хоровые, танцуем, и происходит такой чудовищный обмен энергией, получаешь такой заряд, какой уфимцам и не снился.

  В общем, получается, что я всю жизнь занимался и занимаюсь тем, что предоставляю другим возможность самореализовываться, пробуждаю в них творческое начало - и в этом-то и есть самый высший кайф.